«ОПУСЫ». Часть 3

Рюриковские корни Романовых, или Тяжёлая доля бастарда

Официально считается, что причиной смуты явилась борьба за власть, связанная с пресечением прямой мужской ветви династии Рюриковичей. И "заложил подводный камень" Борис Годунов, который стал первым царём и великим князем не Рюриковичем. Он был родным братом царицы, жены Фёдора Иоанновича, сына Ивана Грозного, и его первой и любимой жены Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой. Той, которая была дочерью человека, давшего фамилию новой царской династии в последующем.

Официально считается, что князья Рюриковичи (Гедеминовичи, и прочие) из боковых ветвей рода не смогли договориться между собой о праве наследства титула великого князя и царя "всея Руси". Этим воспользовались разного рода проходимцы (Лжедмитрии всех мастей), и не такие знатные, но влиятельные и богатые дворяне (Годуновы, Романовы), которые и пытались захватить российский престол. Земской собор, созванный князем Пожарским, объединившим русские земли под предлогом защиты православной веры, покончил со смутой, избрав нового царя. Это было коллегиальное решение, в принятии которого участвовали представители "всех земель русских", но, выбравшее человека из не знатного рода, возвысившегося только благодаря тому, что их родственница когда то была царицей. Но у Ивана Грозного было, по разным источникам, семь или восемь жён. Неужели это является достаточным основанием для их родственников претендовать на престол? Ведь ранее таких случаев просто не было. И сами Рюриковичи, неужели, при всех своих спорах и распрях, они так легко согласились отдать корону представителю другого рода? Ведь после захвата власти Годуновым нашлось огромное количество альтернативных претендентов, а после избрания Михаила Романова – никого. Или многолетняя смута так сильно утомила, или авторитет Земского собора был так высок. Вряд ли…

Нестыковки и кажущаяся нелогичность выбора так велики, что наиболее распространёнными версиями признаются:
— козни Романовых, лидер рода которых Никита Романович (тоже бывший братом царицы, как и Борис Годунов), в своё время не решившийся официально противостоять более авторитетному и влиятельному Борису Годунову, не терявшие надежды на престол. Они подкупили казаков, оказавших давление на Земской собор;
— компромисс между враждующими сторонами, когда избирается на царство лицо, не запятнавшее себя службой ни одной из враждующих сторон, но управлять от имени которого рассчитывали члены некой сильной "фракции";
— с Романовыми была заключена некая сделка, обещавшая стране проведение нечто вроде "конституционной реформы".

Как писал об этом А.К.Толстой в "Истории Государства российского от Гостомысла до Тимашева":

Свершилося то летом;
Но был ли уговор -
История об этом
Молчит до этих пор.

Нет никаких сомнений в том, что сами Романовы, если и были какие-либо сомнения в легитимности их избрания на престол, постарались уничтожить или отредактировать большинство документов, способных пролить свет на происходившие события. Но только в России. Документы в архивах других стран им были менее доступны, а именно они и подливали масла в огонь споров историков.

Так, взятый в плен во время Северной войны швед Страленберг сообщал (1730), что митрополит Филарет (конкурент Годунова, сын Никиты Романовича Захарьина и отец будущего царя Михаила Романова) писал из польского плена Шереметеву. Филарет советовал выбрать царя из собственной среды, но не многосемейного и незамешанного в прежние ссоры, и обставить его избрание известными условиями. По словам Страленберга, письмо это, "как говорят, можно еще было видеть в оригинале у недавно скончавшегося фельдмаршала Шереметева, и из коего некто, его читавший, сообщил мне несколько данных". Собор остановился на Михаиле Романове, но Марфа, его мать, усиленно отклоняла избрание. Шереметев же, хотя наружно поддерживал её, "но под рукой работал достаточно, чтобы привести дело к желанному исходу".

Страленберг также перечисляет условия, которые Михаил подписал перед коронованием:
1. Блюсти и охранять православную веру.
2. Всё, что случилось с его отцом (Филаретом, который долгое время служил "Тушинскому вору"), забыть и простить, и не помнить ни о какой частной вражде.
3. Судить не по собственному усмотрению, а по закону, причем новых законов не создавать, а старых не отменять.
4. Ни войны, ни мира по своему усмотрению не предпринимать.
5. Вотчины свои отдать или родне, или в государственную казну.

Можно много раз обыгрывать те или иные обстоятельства тех далёких событий, находя, или придумывая "факты" в поддержку различных версий. Но "нестыковки" остаются.

Собственно, только два основных вопроса заставили меня обратиться к более внимательному рассмотрению этой темы:
— почему Рюриковичи поддержали Романовых, хотя боролись с Годуновыми;
— почему на гербе Романовых сохранился двуглавый орёл, хотя один из наиболее вероятных претендентов на царский престол – князь Пожарский (потомок Рюрика), готов был заменить на гербе орла двумя стоящими на задних лапах львами.

А может, Михаил Романов всё-таки был не просто косвенным родственником Рюриковичей, а был по крови Рюриковичем? Вопрос, на первый взгляд, неожидан. Но, только на первый взгляд. Мировая история свидетельствует о достаточно распространённой практике признания незаконнорожденных детей знатных родителей. И, в первую очередь, незаконнорожденных детей королевских кровей, которых называли бастардами. Им, как правило, давалось и образование, и средства для достойного существования, о них часто хорошо были осведомлены современники, но они носили чужие фамилии. И только прерывание прямой линии наследования, давало им некоторый шанс на занятие "законного" места отца.

Но, чьим бастардом должен был претендент на российский престол, которого готовы принять были бы все Рюриковичи? Только Ивана Грозного! Но, тот же умер за 20 лет до рождения Михаила Романова. Михаил не мог быть его сыном! А отец Михаила? И вот тут-то начинается самое интересное…

Рождение отца Михаила Романова, Фёдора Никитича Романова, будущего митрополита Филарета (четвёртого по счёту главы русской православной церкви), активнейшего участника событий смутного времени, оказывается, покрыто некой тайной. Во-первых, точно не известен даже год его рождения. По разным источникам он родился между 1553 и 1560 годами. Казалось бы, какое может иметь значение дата рождения? А ведь имеет! Дело в том, что "отец" Фёдора Никитича, Никита Романович, брат царицы Анастасии, женатый на Варваре Иоанновне Ховриной-Грязной, в 1952 году овдовел. Некоторое время спустя он женился повторно на княгине Евдокии Александровной Горбатой-Шуйской. Но в официальном перечне детей, рождённых от этого брака, нет Фёдора Никитича! Именно по этой причине ряд историков считают его ребёнком от первого брака, ссылаясь на трудность датировки даты его рождения, хотя большая часть историков, всё же не сомневаются в том, что он сын княгини Евдокии Александровны.

Евдокия Александровна Горбатая-Шуйская была дочерью одного из лучших военачальников Ивана Грозного – боярина Александра Борисовича Горбатого-Шуйского. В 1952 именно ему принадлежала слава победителя Казани, первым наместником в которой он стал. Была у него и красавица дочка, которая вполне могла приглянуться 22-летнему царю Ивану. Когда девица забеременела, её выдали замуж за недавно овдовевшего брата царицы.

Царь Иван Грозный был вообще большим любителем женского пола. В беседе с сэром Джеромом Горсеем, бывшим посредником в переписке Грозного с королевой Англии, оставившим свои воспоминания, он сообщал, что "растлил тысячу дев, и … что тысячи его детей были лишены им жизни". Но Евдокия Александровна была не простая дева, она была княгиня из очень знатного рода. И лишать жизни её ребёнка было против "правил". По своему происхождению она была намного знатнее всех официальных жён Грозного. Таким образом, Фёдор Никитич был не просто двоюродным братом Фёдора Иоанновича, которому тот, "почему-то" завещал царство перед смертью. А его родным незаконнорожденным братом.

Исаак Масса, в своём письме к Морицу, принцу Оранскому, прямо писал, что "перед смертью он (Фёдор Иоаннович) вручил корону и скипетр ближайшему родственнику своему, Фёдору Никитичу, передав ему управление царством". Однако в последующем "Фёдор Никитич, получивший от него корону и скипетр, и объявленный царем в присутствии всех вельмож, более желавших видеть на престоле его, чем Бориса, услыхав и увидев всё это, и зная Бориса, и зная все действия Бориса, и зная также, что невозможно воспрепятствовать ему, ибо народ любил Бориса и взывал к нему, и чтобы избавить свое любезное отечество от внутренних междоусобий и кровопролитий, ибо он хорошо знал, что своими действиями может навлечь великую опасность, передал корону и скипетр Борису, смиренно прося его как достойного принять их".

Фёдор Никитич, безусловно, отличался от своих "братьев". Ещё в молодости он был известен своей страстью к роскошной жизни, его щёгольская манера одеваться стала притчей во языцах. Он получил прекрасное образование, знал латынь и английский язык. Боярский чин он получил в уже возрасте чуть старше 30 лет. Был наместником в Пскове и Новгороде, воевал против шведов и "татар". На момент смерти Фёдора Иоанновича он был главным дворцовым воеводой.

В 1600 году, опасаясь клана Романовых, поддерживавших Фёдора Никитича, Годунов всех их сослал в ссылку, а Фёдора Никитича насильно постриг в монахи, лишив его, тем самым, права стать царём. Сына же Фёдора Никитича, маленького Михаила, сосланного с сестрой и тёткой в Белозеро, вывезли оттуда и спрятали в имении Захарьиных, опасаясь повторения судьбы царевича Дмитрия. Лжедмитрий I снял опалу с Романовых и пожаловал девятилетнего Михаила стольником, что соответсвовало воинскому чину полковника, разрешив жить в Москве.

Не остался без внимания Лжедмитрия I и отец Михаила, "скромный инок" Филарет. Тот делает головокружительную по церковным меркам карьеру. Постриженный в 1600 году при Годунове, уже в 1605 году он становится Ростовским митрополитом при Лжедмитрии I, в 1606 году решительно занимает сторону царя Василия Шуйского (родственника по матери), но это не мешает ему принять титул Патриарха от Лжедмитрия II в 1608 году. Возглавил делегацию на переговорах по вопросу избрания на московский престол польского королевича Владислава. Был "пленён" и до 1619 года проживал в доме польского канцлера Льва Сапеги.

14 июня 1619 г. в Москве с большой торжественностью встречали отца царя Михаила митрополита Филарета, освобожденного из польского плена. Царь с боярами и духовенством ждал конный поезд отца в пригороде Москвы – Пресне. Когда Филарет вышел из своей кареты, Михаил в глубоком почтении поклонился отцу до земли.

Вскоре Земский Собор указал царю, что необходимо немедленно избрать патриарха, и нет более достойного человека занимать патриарший трон, кроме Филарета. Филарет согласился, получив клятву, что он получит власть не только над церковной администрацией, но и над государственными делами тоже. 21 июня Филарета выбрали патриархом. Через три дня в Успенском соборе в присутствии епископов его посвятили в патриарший сан. Обряд произвел патриарх Феофан Иерусалимский, "случайно" находившийся в Москве с апреля. В отличие от всех предыдущих московских патриархов Филарет получил тот же титул, что и царь – Великий Государь. Как патриарх, он освящал власть сына благословением церкви, как Великий Государь, он являлся соправителем. Филарет стал фактическим правителем Московии.

Бояре докладывали одновременно царю и патриарху о государственных делах. Челобитные тоже подавались обоим – Михаилу и Филарету. Многие указы и грамоты издавались за двумя подписями. Иностранных послов они принимали вместе. Когда кто-либо из них отправлялся на богомолье в монастырь или по какой-либо причине отсутствовал в столице, они поддерживали связь перепиской, делясь информацией о государственных и церковных делах, или спрашивали совета друг у друга. Обычно Михаил следовал совету отца. Во многих случаях он просто передавал принятие решения Филарету.

Так, спустя 20 лет со дня смерти Фёдора Иоанновича, Фёдор Никитич, всё-таки стал фактическим царём. Годы его правления были связаны с укреплением Российского государства, реорганизацией армии и продолжением политики, начатой Иваном III, поместившим двуглавого орла на герб государства. Именно при нём в 1625 году на гербе государства Российского появилась третья корона. Историки и геральдики до сих пор спорят о смысловом значении этого символа. А может этим Филарет и Михаил просто хотели подчеркнуть преемственность династии, несмотря на смену родовой фамилии.

Наверное, не случайно Романовы упорно поддерживали историков, доказывавших происхождение русского государства от Рюрика.

Иван Васильев