Юрий ПОМИНОВ
Золотое слово матери
Моя мать - человек особого дара. На все случаи жизни у нее есть своя пословица или поговорка. И мне кажется,
что это тоже по-своему характеризует ее, как истинно русскую мудрую женщину, все повидавшую в жизни, а потому
хорошо знающую, что в ней почем.
***
Семья у нас была по деревенским меркам средняя: двое взрослых да четверо детей. Главной пищей на зиму
считалась картошка, и садить ее полагалось много. Впервые приехав в поле уже как работник, я оббежал
по периметру наш участок в двадцать соток и не утерпел:
- Неужели мы все это выкопаем?
И услышал в ответ материно:
- Глаза боятся-руки делают.
И сколько же раз в жизни так бывало: приступая ко всякой большой работе, думал-ни за что не осилю. Но
как-то так выходило, что картошка пропалывалась и выкапывалась, воз сена или соломы наполнялся, а гора
березовых дров оказывалась перепиленной и переколотой.
И в университет оказалось возможным поступить, и закончить его - тоже… И всякое новое дело, за которое
брался с неравнодушным сердцем, оказывалось по силам…
Как все бесконечно просто и бесконечно мудро. И теперь уже я говорю своим детям в минуты жизни, когда
они робеют (или ленятся) перед значительной для них работой:
- Ничего: глаза боятся - руки делают.
***
В субботу у нас по распорядку генеральная уборка. Обязанности давно распределены: жена стирает, я иду
на рынок и в магазин за продуктами, старшие сыновья, поделив комнаты, моют в них полы.
Димка обычно заканчивает первым. Иногда мать устраивает ему инспекторскую проверку и, находя огрехи,
начинает стыдить:
- Дима, ну разве так моют - нарочно?
- Да я мыл, баба, - канючит он, - мам, скажи…
Тут же следует бабушкино железное:
- Моим глазам свидетелей не надо!
И брак приходится перемывать.
***
Сидим за столом.На ужин у нас "непопулярная" у детей пшенная каша. Младший, Пашка, бросает на бабушку
умоляющие взгляды, и ее сердце не выдерживает:
- Ладно, иди возьми в холодильнике сметану…
- А сметана домашняя или магазинная? - он почему-то предпочитает магазинную.
Мать - к слову - спрашивая у воображаемого собеседника и ему же отвечая:
- Лежень, Лежень, на яичко!
- Да кабы лупленное…
***
Димка у нас единственный из всех трех сыновей смуглый. Вот он помылся в ванне (как всегда наскоро),
и жена начинает его подозрительно осматривать - хорошо ли промыл уши, чистые ли руки… Он обижается,
уворачивается от нее.
Мать добродушно:
- Да ладно обнюхивать - черного кобеля не отмоешь добела.
Эту поговорку приходилось от нее слышать и по другому поводу. Ее дальняя родственница приняла обратно
своего бывшего мужа - шалопая и забулдыгу - и убеждала мать, что он стал другим человеком. Вот тут-то мать
и произнесла опять эту фразу.
***
Про людей, не умеющих устроить свою жизнь, не приспособленных ни к какому ремеслу, все делающих
"тяп-ляп", мать говорила так:
- Неудельное дерево!
Или еще так:
- Эх ты, родила тебя мать, да забыла облизать!
***
К старшему сыну пришли друзья. Акселераты - один здоровее другого.
Мать тут же отреагировала:
- Ну и дети пошли: в зад плюнуть - и то не достанешь.
Вообще же говоря, эта часть человеческого тела фигурировала в ее образной речи довольно часто. Так,
например, одну мою городскую знакомую, легкомысленную и ветренную, мать охарактеризовала так:
- В поле ветер, в ж… - дым!
***
- Разуй глаза - обуй лапти.
Это ее частая реплика в ответ на поиски кем-то вещи, лежащей на самом видном месте.
***
Про человека, попавшего меж двух огней, и вынужденного с этим мириться:
- Богу молись, и черта не гневи!
***
Приехала родственница, рассказывает матери о несчастьях своего сына: только устроился работать шофером -
попал (не по своей вине) в аварию, долго лежал в больнице, выписался - сократили, теперь вот осталось
полгода до армии, а на работу нигде не берут.
- Это уж так, - вздыхает сочувственно мать, - как бедному жениться - так и ночь коротка.
***
Про общую знакомую, живущую вполне благополучно, однако вечно сетующую на несуществующие болезни,
трудности жизни:
- То хромая, то с родин (т.е. после родов), то кривая - глаз один.
***
Классе в шестом я устроился на работу - полоть лесопосадки. Вставать надо рано - в полшестого, а не
хочется. Мать тормошит, приговаривая:
- Вставай, вставай… Кто рано встает - тому Бог дает.
***
Встретил в городе совхозную материну подругу: на лицо помню, а фамилию забыл напрочь. Дома пытаюсь матери
обрисовать ее, но безуспешно - она никак не поймет, о ком речь…
- Ну, вроде твоей двоюродной сестры, - делаю я последнюю попытку.
- Ну, да: вроде Володи под вид Кузьмы, - тут же откликается она.
***
- Ешьте, дети - хватай, кум!
Это одна из присказок, наиболее часто употребляемых матерью за столом, когда она видит, что мы
не страдаем отсутствием аппетита и мигом сметаем все, что подается. По-моему, фраза не нуждается в особых
обьяснениях: вполне ясно, каковы дети и как следует вести себя куму, чтобы не остаться голодным.
В случае, если кто-то из внуков сидел за столом с брезгливо-надутым или обиженным видом, мать
говорила так:
- Губа толста - брюхо пуста…
То есть будешь дуться - можешь остаться голодным, ведь в крестьянских семьях ели из общей чашки.
Бывало еще так: кто-нибудь отнекивался, не садился за стол, а потом ел с завидным аппетитом. Мать в таком
случае добродушно комментировала:
- Вот так это и бывает: нехотя зять у тещи поросенка съел.
Или вот еще - про отменный аппетит:
- Наша невестка все трескает - мед и тот жрет!
Не любит, если кто-то занимает ее место за столом. Всегда говорит:
- С чужого коня середь грязи долой!
***
Мать признает только близкую родню, с которой поддерживает связь, чем может, ей помогает. Бывает,
кто-то с явным преувеличением говорит о своих чувствах к родне дальней, а она знает, что это неправда.
Подобную степень родства оценивает так:
- Мы с ним такая родня: у него плетень горел, а я руки грел.
***
Димка у нас невысок, щупловат. Но зато легкий характером, незлоблив, отходчив. Мать, видя, как он
подчас нарочито бодрится, с удовольствием констатирует:
- Худому горе не вяжется.
***
Иногда мне кажется, что у нее есть присказка на все случаи жизни. Вот опять пришел с работы не
в лучшем виде - снова проблемы, нелады с начальством. Она - между делом:
- Не горюй: не отпадет голова - прирастет борода.
И вроде полегчало.
***
Всю жизнь прожившая в селе и только на склоне лет волею судьбы оказавшись в городе, мать недолюбливает
тех деревенских, кто "строит из себя" городских, говорит:
- В конюшне сидят, а по горничному кашляют.
***
О человеке незначительном, мелком и тем не менее подчеркивающем свою значимость, вес, влияние,
образованность:
- Не вошь кусает, а гнида!
При этом "вошь" звучало в ее устах как "увошь". Но та же самая фраза могла адресоваться и нам,
ее близким, когда в каких-то случаях нам изменяло чувство меры, или кто-то явно преувеличивал свои
достоинства и заслуги.
***
О любом, на ком хорошо сидит одежда:
- Нашей Кате все кстати.
***
Кто-то из внуков допытывается:
- Баб, а ты помнишь, ба, ну помнишь, ты говорила…
Она, или вправду забыв, или не желая говорить на эту тему:
- Я столько помню - сколько ты забыл…
***
Внуки препираются, доказывая ей, что один опростоволосился меньше другого. Она отвечает им такой репликой:
- Ну, кум и раздолбай: как только корову продал, у него сразу деньги украли, а у меня - только к вечеру…
***
После телевизионной передачи об очередной презентации, где "новые" русские именуют друг друга господами,
мать вздыхает:
- И-эх, господа, вы, господа - засратые…
***
Пришла соседка, о чем-то рассказывает, ругает сына, попавшего очередной раз в неприятную историю. Мать,
желая ее успокоить, или не вполне разделяя ее возмущения:
- Ну, ты это не скажи: на грех мастера нет.
То есть, не горячись и не зарекайся: жизнь - штука такая, любой может оступиться, сам того не желая.
***
Друг отца, дядя Саша Агеев, пришел как-то в нам, чтобы "раскрутить" куму на опохмелку.
- Что, кум? - подшучивает над ним мать. - В голове шумит, а в кармане тихо-тихо?!
Талисман
Впечатления детства - самые яркие. И подчас - самые неожиданные: с течением лет забываются события,
казавшиеся в пору их свершения наиважнейшими, а какая-нибудь мелочь, пустячок из детства помнятся всю жизнь…
В четвертом классе мне делали операцию аппендицита, в участковой больнице, за два десятка километров от
нашего совхоза. Конечно же, я отчаянно трусил, но меня согревала и успокаивала одна единственная мысль: пока
я в носках - все должно быть хорошо… Дело в том, что утром мать помогала меня собирать в больницу и сама
надела на меня носки. И вот потом, оставшись один, я внушил себе: раз носки на мне, я по-прежнему связан с ней,
и, значит, она как бы рядом со мной.
Когда за мной пришли на операцию, меня тревожило только одно: надо будет снимать носки или нет? Для меня это
был вопрос жизни и смерти. Разумеется, носки пришлось снимать…
Операция была без наркоза, но помню ее плохо: прикосновение к животу чего-то металлически-холодного,
укол… Затем перед глазами окровавленный червяк с белыми вкраплениями внутри - аппендикс - его мне
показал хирург…
Все это время в мозгу билась одна и та же мысль: носки, ведь я снял их ненадолго, они еще хранят прикосновение
материнских рук, главное - побыстрее их одеть.
От операционной до палаты я шел сам. Едва добрался до кровати - взялся за носки.
- Ты что, с ума сошел? - рванулась навстречу сопровождавшая меня сестра.
Но, к счастью, она опоздала: носки уже были на мне.
…Тридцать с лишним лет минуло с того времени, и как же мне жаль порой, что нет у меня теперь такого
заветного талисмана, который так же, как тогда, мог бы придать уверенности в трудную минуту,подарить надежду.
Федя Попов
Воскресное утро. Вся семья в сборе, сидим за столом. Мать напекла пирожков, и мы их уплетаем за обе щеки.
Нас, детей, четверо да двое взрослых - и большая, с горкой, эмалированная чашка быстро пустеет.
- Ну, вы даете, - смеется отец, - как Федю Попова - не накормить.
Он в хорошем расположении духа и непрочь поговорить.
- Какого Федю? - мы уже почти сыты, а потому не прочь послушать.
- Да был у нас в деревне мужик - Федя Попов - так всего раз в жизни досыта наелся.
- Ну да?! - изумляемся мы хором. - А как же он жил?
- А так и жил - все время голодный: все садятся за стол, и он садится, все встают, и он встает. А сам
никогда не наедался. Раз мужики говорят: "Федя, можешь килограмм сала съесть?" Он говорит: "Могу, только с
хлебом". А все вместе только что из-за стола - пообедали. Ну, принесли сала, свешали на безмене, булку
хлеба нашли…
- И съел?! - восторгаемся мы.
- Съел - и хоть бы хны. Мужики говорят: "А еще можешь?"
- "Могу, - отвечает, - только попить дайте сначала".
Ну, они плюнули с досады и ушли…
- Ты ж говорил сначала, что наелся, - не унимаемся мы. Рассказ нас страшно заинтересовал.
- А это в другой раз, на базаре, было. Раньше, знаете, какие базары в больших деревнях были! По воскресеньям
отовсюду народ собирался - не обязательно купить там или продать, а пошататься, поглазеть… Из нашей
Чубаровки мужики в Купино тоже приехали, и Федя Попов с ними. Ну, выпили по шкалику - почудить охота. Видят
один мужик пирожки продает. Подошли.
- У тебя с чем пирожки?
- С картошкой.
- Сколько?
- Было сто, четыре вот продал, девяносто шесть осталось.
- Давай на спор, что один наш мужик все твои пирожки счас съест.
- За раз? - переспрашивает продавец.
- Ну, да, прямо здесь.
- А на что спорим? - загорелся тот.
- А на что хошь!
- Давайте так, - предлагает продавец, - если съест, тогда ничего не платите, а если хоть
один не съест, за все, что съел, платите вдвойне.
- Ладно, согласны, - говорят мужики. - Давай, Федя, ешь от пуза и не подкачай, брат!
А тому только дай. Ему эти пирожки - как нам вареники. Ну, а с другой стороны подумать: шутка в деле -
такую прорву умять. Съел он пятьдесят штук и говорит мужикам: "Боюсь, братцы, не совладать со всеми….
Уплотим за энти, пока не поздно".
Те - ни к какую. Спектакль же может сорваться, да и денег жалко. "Ешь, - говорят, - Федя,
насыщай свое чрево, другого раза, может, и не будет".
Он дальше ест. Штук двадцать осталось. "Все! - заявляет. - Сытый. Спасибо, больше не хочу".
Мужики видят - дело плохо, стали уговаривать: "Поднатужься, браток! Да такому, как ты, двадцать пирожков -
да это ж раз плюнуть!.."
Уговорили. Съел все до последнего.
- Все девяносто шесть? - ужасаемся мы. - И не лопнул?!
- Не подумал даже. Тот, что без пирожков остался, напоследок заругался: "Утроба, говорит, твоя
нечеловеческая, в бога тебя и в душу!…"
А Федя его спрашивает: "А ты в другое воскресенье еще сюда приедешь?…"
Казалось бы, пустячный разговор, шутка - а до сих пор помнится.
У нашего брата и зола горит
Одно время мои жена с сыном жили в деревне у моей матери. Как-то ей пришлось отлучиться на целый день, и
поскольку дело было зимой, она наказала моему старшему брату Шурке, также гостившему в родительском доме, к
вечеру затопить печь, если сама она задержится.
Мать уехала, брат ушел встречаться с друзьями, жена с сыном остались дома. К сумеркам матери все еще не было,
в доме похолодало и, когда пришел брат, слегка навеселе, моя жена напомнила ему про печь.
- Ну что ж, затопим, - согласился брат и, открыв дверцу, стал совать туда припасенные загодя для
растопки дрова. Тут же у печи стояло готовое ведро с углем и второе, пустое, для золы.
Жена имела неосторожность напомнить брату, что неплохо бы для начала выгрузить из печи золу (мать не раз
жаловалась ей на качество угля, в котором было до половины золы).
Но брат находился в состоянии, отнюдь не способствующем принятию чьих бы то ни было советов.
- Ничего, - с достоинством заметил он, - у нас и зола горит.
Когда дрова занялись, он, сняв с плиты чугунные кружки, вывалил на них сверху ведро угля, и через несколько
минут печь погасла. Пришлось выгребать все вместе: уголь, полуобгоревшие поленья, золу. За этим занятием
и застала брата как раз погодившаяся, с счастью, мать.
- Вот видишь, потухло… - сконфуженно оправдывался он…
…Теперь в своих спорах с братом, когда он чуть-чуть "подпускает", я ему ехидно напоминаю:
- Ну, да, конечно: у нас и зола горит…
|
